First

[who-knows-who]

27 июня 2004

Последний визг гитары, отдаляющийся звук тарелок. Многотысячный стадион ревет. Мы в состоянии эйфории, без сучка, без задоринки отыграли Glastonbury, в лучшем случае мы рассчитывали на равнодушие, хотя в голове каждого из нас крутились мысли о полном провале.

По дороге в гримерку думаю только о том, что мы сделали это. Дом подпрыгивая и продолжая выбивать ритмы идет передо мной. Нас нагоняет Крис и сжимает в медвежьих объятиях. Из его горла вырывается какая то смесь радостных криков и довольного рычания. Мы добираемся до гримерки и я достаю припасенную на всякий случай бутылку шампанского, стреляю в потолок, напиток заливает меня, парней, мебель…

Врывается Кирк.

-Хэй, старина, как тебе это? Мы справились!- Втроем кидаемся на него.

У Кирка что-то с лицом (Поганец, как ты можешь быть не рад?!)Он высвобождается из под свалки наших тел, отходит опустив глаза и очень тихо говорит

-Дом…

Наш Дом смеется с беззаботностью ребенка над страдальческим выражением лица Кирка, над нашими страхами перед концертом.

- Дом…Твой отец…

-Да, черт подери, Том, отец сегодня здесь, своими глазами видел наш триумф!

Мне становится не по себе от постной рожи Кирка и меня начинает тошнить от непонятной тревоги.

- Он…Его увезли 15 минут назад…Сердце, ты знаешь…

Наступает гробовая тишина, моя голова вмиг становится пустой и комната начинает вращаться. Остальное как в замедленной съемке. Побледневший Дом слабым голосом спрашивает куда его повезли, дергается к двери, чтобы ехать в больницу. Кирк хватает его за руку, смотрит в упор несколько секунд, а потом опуская глаза говорит, что мистер Ховард умер по дороге в больницу.

Доминик кричит что-то, вырывается, бьет пытающегося его держать Криса, потом оседает на пол и смотрит в пустоту. Ко мне начинают возвращаться мысли. Господи, мистер Ховард, этого просто не может быть, он всегда был таким сильным и энергичным… Но мысли об отце Дома покидают меня, когда я вижу друга на полу, обнявшего свои колени, с отсутствующим выражением лица и пустым взглядом в противоположную стену.

- Уйдите…пожалуйста

Крис и Кирк с тупой покорностью выходят, мягко прикрыв за собой дверь. Я не шевелюсь, я не могу уйти, только не сейчас. Дом мой лучший друг всю мою сознательную жизнь. Он просто ближе всех. Так было всегда, как старший брат, он вытаскивал меня из всего того дерьма в которое я ухитрялся вляпываться. Он старше на какой то год, но это только физически, на самом деле он старше на жизнь. Странное сочетание, при всей свой рассудительности, деловитости он выглядит точно так же как в 16 лет и веселится все так же. Все радостные моменты мы тоже встречали бок о бок.

Стряхиваю воспоминания и сажусь рядом с ним, кладу руку на его плечо. Надо что-то сказать, но что я могу? Дом выручает меня и на этот раз

-Мне нужно поехать домой. В Тинмут. Ты знаешь.

-Я поеду с тобой,- я не думаю, я знаю, что должен так сделать.

Поднимает на меня глаза и только чуть-чуть кивает. Конечно, я не могу оставить его наедине со всем этим. Он бы меня тоже не оставил.

Мы бы еще долго сидели в этой мрачной комнате в молчании, но пришел Крис, гремя бутылками Jack Daniels, и увез нас в съемную квартиру, где мы благополучно напились.



Утро встретило нас мучительной головной болью, желанием осушить все моря и, что самое ужасное, осознанием того, что вчерашние события нам не приснились. Наспех позавтракали(Дом просто сидел, не прикасаясь к еде), собрали свое барахло и погрузившись в машину Криса направились в город детства. Мог ли я себе представить что буду возвращаться туда так. Хотя, нет, все правильно, не при каких других обстоятельствах я бы не поехал в это богом забытое место.

По дороге я наблюдал за Домом, казалось, за эти сутки он похудел на несколько фунтов, лицо осунулось, под глазами залегли тени. Он все время молчал и смотрел в окно.



Родной город встретил нас проливным дождем и нельзя сказать что я был этому удивлен. Вот уже несколько дней я просыпался и засыпал под стук дождя. Атмосфера старого дома Ховардов располагала к страданиям и я не противился им. Все это время мы почти не говорили. Дом молчал, только таял на глазах, мы с Крисом не знали как ему помочь. Это было особенно тяжело, видеть как близкий тебе человек сгорает от своих мыслей и быть неспособным сделать что-либо.

Дом жил в своей старой комнате. Это была та комната, где мы часто напивались тайком от родителей, слушали Нирвану, обсуждали мои тексты и я оставался ночевать. Дом уступал мне свою кровать, а сам спал на полу, на старом матрасе. Когда я открыл дверь, в нос ударил запах виски. Комната показалась мне меньше, чем раньше.

Дом сидел на полу около своей кровати, обнимая бутылку. Он смотрел в пустоту, как тогда после концерта, но на этот раз его плечи тряслись. Нет, он не плакал, просто все его тело тряслось. Хотел бы я сказать, что его тело было хрупким в этот момент, но даже сейчас он был значительно крепче меня. Как лампочка, во мне зажглось желание защищать его. Раньше я испытывал такое только к девушкам и собакам, была странной эта потребность Дома в том, чтобы его защищали, обычно он защищал меня от плохих ребят, моих депрессий и этого жестокого мира.

Я сел рядом с ним и обнял его за плечи, вскоре его дрожь начала сходить на нет, он тяжело вздохнул

-Мэттью, я не знаю что говорить, не знаю что с собой делать…Я не знаю как дальше жить

-Я долго думал над тем, что сказать тебе, но, знаешь, ничего стоящего так не придумал. Тебе нужно время, это ирреально, я тоже потрясен…

- Возможно, я не должен больше заниматься музыкой…

-Не торопи себя, обдумай все. Ты найдешь правильный ответ, я знаю. А я, MUSE, мы будем тебя ждать столько, сколько нужно.

Бывает, когда чаша горя переполняется, человек больше не может держать себя в руках, прятать боль под масками, так случилось и с Домиником. Выслушав меня, он попытался сказать еще что-то, но его голос задрожал и он начал рыдать. Так, как будто тем самым он выпускает всю боль наружу. Он опустился ниже, а затем уткнулся лицом мне в шею. Его слезы стекали по моей коже и впитывались в футболку, я гладил волосы Дома и думал. Я думал о многом, в первые мгновения я думал о том, что Гайя делала так же, когда хотела чтобы я ее пожалел, потом мое сердце рвалось на части от боли Доминика, а в голове начали крутиться строчки, пока еще неизвестной мне песни. Тогда я не думал о будущем MUSE, все это было неважно, важно было только вытащить Дома.



Так прошло еще несколько дней, пока Крис отшельником смотрел телевизор, я был с Домом. Он медленно оживал, понемногу начал разговаривать со мной, позже с родственниками. Но по-настоящему спокойным Дом выглядел только, когда я обнимал его. Это бывало по-разному, иногда он выглядел особо подавленным и я сам обхватывал его руками как можно крепче, тогда его напряженное тело становилось мягче, да и сам я чувствовал себя лучше от этих объятий. Другой раз, когда мысли об отце обжигали его не хуже раскаленного докрасна железа, он цеплялся за меня как утопающий. И всякий раз он прижимался лицом к моей коже, а я гладил его волосы и спину. Крис один раз зашел в комнату, а я сидел на узкой кровати Дома, ее хозяин уткнулся носом мне в шею, мое лицо зарыто в светлые волосы, а руки на его спине. Крис пулей вылетел прочь, по-моему ситуация показалась ему двусмысленной. Он, смеясь, иногда называл нас парой педиков, только за наши шутки, но увидеть нас вот так было для него подозрительным, хотя ничего сексуального в наших объятиях не было. А вообще то, Крис прав, теперь я тоже считаю это двусмысленным. Для меня это теперь не только способ утешить друга, я сам рвусь к нему, только и жду, что он вот так прижмется ко мне, или я смогу обнять его. Испытываю какие-то странные, смешанные чувства. Не знаю что это, но знаю, что моя привязанность к Дому окрепла в разы. Как и его ко мне.



Я и Дом. Крис опять с телевизором. Крис, конечно, тоже переживает за Дома, но не вмешивается. Мы опять пьем. После второй бутылки Дом решается заговорить, было видно, что он долго сомневался.

- Я понял несколько вещей.

Смотрю на него, показываю, что готов внимательно слушать.

- Нужно двигаться дальше, как бы тяжело не было. Музыка и группа это все что у меня есть. Я не смогу оставить это. И я не думаю, что он бы это одобрил. Он учил искать позитив во всем, каким дерьмовым это бы не казалось. Вот и я…нашел

Заглядываю в глаза Дома, пытаюсь найти продолжение фразы

- Перед тем как уйти он увидел главное. Мой триумф, мой успех, лучшее, что я сделал в своей жизни. Это было самым важным для него. … Еще понял, что я не один. Спасибо, что ты был со мной, наверное только благодаря тебе я сделал правильный выбор.

После этого он еще что то хотел сказать, но не мог подобрать слов, или ему не хватало смелости, только посидев еще несколько минут молча ,он вдруг потянулся ко мне и поцеловал в губы. Пока он медленно, будто нехотя отстранялся, мои руки сами притянули его за шею, чтобы продолжить поцелуй. Как всегда в стрессовых ситуациях, мой разум отключился. Помню только то, что Дом держал меня за подбородок, пока его язык скользил в мой рот. Еще знаю, что ни с одной девушкой мне так не нравилось целоваться.

Тогда, кроме поцелуя ничего не было. Мы просто уснули обнявшись. На следующий день было решено вернуться. Первым концертом, который мы отыграли после перерыва, был T in the PARK, пресса охарактеризовала его как один из самых яростных наших гигов. Это чистая правда, играя там, нас не покидало ощущение, что мы боремся с чем-то, сражаемся за свое будущее. Дом все еще был грустен, но иногда, извиваясь на сцене перед ним, я видел его заразительную улыбку.

Что касается меня и Доминика, после этого перерыва наши отношения изменились, причем в лучшую сторону. Мы будто узнавали друг друга заново, нежнее, интимнее… Мы осознавали, что влюблены, нас это немало пугало, но это не было для нас самым трудным испытанием.

***
Pov. Дом
Чертовы техники! Где их носило перед концертом, мы задержали начало на 15 минут. Их все не было. Крису как то сразу позвонила Келли, от Бэллами помощи тоже ноль, его самого кто бы вынес. В итоге я сам тащил установку по частям на сцену. Нет, дело не в том, что я большая шишка и мне не полагается таскать мои барабаны, в принципе я не имею ничего против этого. Не имел, до настоящего времени. Когда я нагнулся за последним инструментом, в моей спине (на которую я никогда не жаловался) что-то подозрительно хрустнуло. Разогнуться я смог только при помощи Криса… Мэтт истерично настаивал на отмене гига. Через адскую боль отбарабанил 2 часа. Мы в какой-то глухомани, которую все гордо называют «сердцем Америки». Врач будет утром. А пока, Ховард, можешь забиться в уголок и тихо сдохнуть.
Стою в темной гримерке, один, жалею себя. Стягиваю мокрую футболку, воздуха в небольшом помещении мало. За спиной открывается дверь. Судя по тому, что тихо - это не Крис. Не хочу оборачиваться, все сволочи, если бы помогли мне, сейчас бы пил пиво и зажимался с групиз. Беллами или Кирк? Закрывает за собой дверь, идет в мою сторону. В следующую секунду чувствую губы на своем затылке.
Мэтт.
Друзья с грязных детских лет в Тинмуте, почти братья. Наша дружба образцово-показательная. Была. До смерти моего отца. Мэттью поддерживал меня, поехал со мной в дом родителей, убедил вернуться. Но произошло еще кое-что. Я начал испытывать к нему что-то большее. В те моменты, когда становилось совсем плохо, жался к нему как неуравновешенная девчонка, потом поцеловал. А он взял и ответил. Мы никогда это не обсуждали, однако эти поцелуи и объятия стали повторяться. В этой ситуации меня напрягает только одно, что же происходит в гениальной голове Бэллами. Я чувствую какую-то детскую влюбленность, которую все-таки омрачают расстройства по поводу того, что Бэллами мужик, а я, как следствие, извращенец. В начале от этих поцелуев я чувствовал только тепло и спокойствие, разливающиеся по всему телу, но последнее время нежность часто сменялась страстью и я не на шутку возбуждался. Боюсь, если Бэллами в ногу упрется мой стояк, он пошлет меня ко всем чертям, сопровождая фальцетными визгами о том, что я долбаный педик. В общем, я нихрена не понимаю в этой жизни.
-Привет,- Мэтт шепчет, опуская губы мне на шею. На один неосторожный шаг приближается ко мне. Черт побери, что это? Отчетливо чувствую как нечто твердое, явно принадлежащее лучшему другу упирается в меня. Фак! Беллами, да я не один педик.
Пока мое мировоззрение делает сальто, я разворачиваюсь на 180 градусов и впиваюсь в губы удивленного Мэтта. Шаря руками по его спине, прижимаю к стене. От неожиданности он хрипло выдыхает. Я, цепляясь губами за пуговицы его рубашки опускаюсь перед ним на колени, начинаю возиться с замком брюк, ничего не получается. Мэтт вместо того, чтобы помочь ошарашено пялится на меня. Справляюсь с молнией и начинаю делать минет лучшему другу. В тот момент когда я касаюсь его возбужденного члена ртом, Бэллами резко откидывает голову назад и встречает препятствие в виде стены
- Факин шит!- голос еще выше чем обычно, задыхается
Я начинаю думать, как бы не пожалеть о том что делаю. По всей видимости, задумавшись, сбавляю темп. Бэллами запускает руку в мои волосы, прижимая к себе. Меня переполняет возмущение: так делают только с блондинками в анекдотах. Сбрасываю его руки.
-Твою ж мать Бэллами! Еще раз так сделаешь и доводить себя до конца будешь самостоятельно
- Прости..пр..ости,- бормочет со скоростью света.
Еще несколько прикосновений и он кончает. Убегаю в туалет. Не потому, что противно, как ни странно, а потому, что не знаю, что делать и что говорить. Умываюсь, долго сморю на свое отражение в зеркале.

-Поздравляю, сделан первый серьезный шаг на твоем гомосексуальном пути, - из зеркала на меня смотрит парень с бешенными глазами и светлыми волосами прилипшими к вискам.
Возвращаюсь в комнату, не смотря на Мэтта, сидящего там же у стены. Ложусь на спину прямо на пол, спина заболела с новой силой. Он подходит ко мне, садится рядом.
-Дом, мне очень неловко. Не знаю, что-то надо сказать…
-Ничего не говори, я тоже не знаю.
-Может хочешь, чтобы я…,-начинает Мэтт, но я обрываю его на полуслове
-Нет, не надо
-Э..Хм..Ладно,- Мэтт смущен еще больше меня,- Как спина?
- Я бы предпочел, чтобы у меня ее не было.
- Перевернись на живот
Неужели после этого он решил еще и изнасиловать меня? Едва сдерживая смех, переворачиваюсь. Мэттью начинает гладить мою спину, сначала легко, потом с нажимом, пытаясь расслабить мышцы, мне приятно, но не более того, боль никуда не уходит. Но я нахожу это старание невероятно трогательным.
Через некоторое время мы едем в отель и расходимся по своим люксам, между нами висит напряжение. У меня появляется шанс обдумать все, но мысли отказываются собираться вместе. Одновременно ощущаю удовлетворение от того, что пройден очередной барьер, и страх перед тем, что будет дальше. Спина гаденько ноет, и я иду в душ. Возвращаясь в комнату, обнаруживаю веселого Мэтта, сидящего на диване с целой батареей бутылок моего любимого пива. Всю загруженность снимает как рукой, и мы просто напиваемся, смотря какой-то дурацкий фильм ужасов.

***

В глаза светит солнце, ослепляя через сомкнутые веки. Я пытаюсь отвернуться, но мое тело зажато. Остается только прикрыть глаза рукой. Координация нарушена, и я больно ударяю себя по лбу.

-Ооох фак!

- И тебе Доброе утро, Доминик!- Стоп. Похмелье как всегда достойное оваций, но на этот раз голос не в моей голове. Мэтт?

Открываю слипшиеся глаза, в них ударяют яркие лучи солнца, когда они привыкают к яркому свету, я начинаю различать комнату. Она немного подрагивает, но в целом координат не меняет. Потолок, армия пустых пивных бутылок у дальней стены, телевизор… под моей щекой какая-то розовая тряпка, чуть дальше нее черный кожаный ремень, еще дальше брюки. О господи! Голос! В голове все сходится в единую картину – моя голова лежит на груди Мэтта.

Кажется, моментально краснею. Просыпаться в объятиях мужчины мне как-то еще не доводилось. В голове быстро пробегают воспоминания о вчерашнем дне: концерт, больная спина, минет, растерянность, номер, где мы глушим пиво. Дальше не помню ничего. Это пугает. Конечно, со мной иногда такое бывало, только сейчас меня это напрягало в разы больше, учитывая предшествующие события. Понимаю, что я полностью одет, Мэтт тоже. Становится чуть спокойнее, значит, глупостей мы не натворили.

-Дом, скоро обед! Хватит спать, - Мэтт немного трясет меня за плечо, а потом начинает гладить по голове, запутывая пальцы в волосах.

- Оу. Доброе утро, Мэтт.

Я концентрируюсь на своих ощущениях, от которых, кстати, сносит крышу. Когда засыпаешь не один, сна крепкого не бывает, каким бы пьяным я ни был. В первую очередь это связано с тем, что я не могу полностью расслабиться, во вторых это простое неудобство от того, что девушка кладет голову на грудь или на плечо. Сегодня я спал как убитый. А сейчас, когда я прижимаюсь щекой к груди друга, а он гладит меня, мне невероятно хорошо, но чувствую себя по крайней мере не в своей тарелке. Хочется и не хочется сбежать.

-Как ты себя чувствуешь? Врач будет в течение часа. Есть хочешь?- Утвердительно дергаю головой, Мэтт делает звонок, и не спрашивая меня просит принести молоко и блинчики с бананами. Удивительно, он угадывает, что я больше всего хочу на завтрак. Начинаю еще кое-чего хотеть, но Мэтту об этом знать не обязательно.

Мэтт теребит телефон в левой руке, похоже, он уже давно не спит, скучая, обзвонил всех, чьи телефоны были доступны, но меня будить не стал. Судя по голосу, Мэтт ничуть не смущен, он как веселая автоматная очередь рассказывает мне какие-то новости, которые я слушаю в пол уха. Увлекаясь разговором, его рука перемещается с моих волос на голую шею. У меня по коже бегут мурашки. Уже задыхаюсь от стыда. И не только от стыда. При дневном свете то, что происходит между нами, кажется более неловким, чем накануне. Мне опять кажется, что я мерзкий педик, совращающий друга.

Я резко встаю, немного кружится голова. Мэтт провожает меня непонимающим взглядом. Бегу в душ, смыть с себя утреннее возбуждение, стыд и остатки похмелья. Холодая вода, кажется, помогает, только вот она не устраняет дискомфорта от неудовлетворенной потребности. К тому же опять ноет спина. Черт подери, неужели я старею. Выходя из душа, оборачиваю полотенце вокруг бедер. Случайно ловлю свое отражение в зеркале - изрядно помятый. Жалкий вид. И почему-то вдруг соглашаюсь со всеми шуточками в свой адрес. Я похож на голубого.

Выходя из ванной, сразу направляюсь к нераспакованному чемодану с одеждой. Ходить в полотенце сейчас, наверное, не лучшая идея. По дороге меня перехватывает Бэллами. Крепко обнимает двумя руками, тянется, что бы сказать что-то на ухо, но у него ничего не выходит, потому, что принесли завтрак. Я надеваю черные узкие джинсы «мечта гомосека» и какую-то старую яркую футболку.

Мэтт возвращается с подносом, весь сияет. Он сегодня такой счастливый, это как то не укладывается в моей голове. По моим представлениям он должен быть в лучшем случае мрачнее тучи, если учесть то, как остро он воспринимает каждую мелочь. Хотя это не мелочь. Я переживаю и смущаюсь, потому что не знаю, что об этом думает Мэттью, но он весел, значит, я зря переживаю. Но я все равно переживаю. Из-за своих тараканов. Одна тревога сменяется другой. Когда опасность неодобрения Мэтта вроде как миновала, я нахожу еще десяток поводов для паники. Если я правильно истолковал его поведение, значит, я могу рассчитывать на взаимность. Но что дальше? Предложить ему себя? Меня чуть коробит от этой мысли, я не уверен, что хочу этого. На секунду предположим, что Мэтт согласится. Хорошо. Это звучит лучше. А дальше? Будем жить вместе? Прятаться от папарацци? Или сыграем свадьбу? На ней погуляет сэр Элтон с мужем/женой… Короче, я не представляю развития наших отношений.

-Может поможешь?,- Бэллами стоит с подносом в руках. Я выскакиваю из глубин своих размышлений и помогаю ему организовать наш завтрак.

Едим молча, но скоро Мэтт прерывает молчание.

-Почему сбежал?- не сразу понимаю, о чем он, но скоро доходит, и в ответ я пытаюсь облечь в более деликатную форму фразу: «Хотел тебя трахнуть, но решил, что ты не согласишься»

- Зря убежал, я же все понимаю, тем более я задолжал…

От такого заявления я давлюсь блинчиком и начинаю кашлять. Черт, мне СОВСЕМ не хочется говорить о том, что происходит между нами. Наши действия, в темноте, наощупь, все получается само собой. Но обсуждать это сейчас, при свете дня ужасно неловко.

Я, промолчав, наклоняюсь ближе к тарелке. Мэтт смотрит на меня в упор и усмехается. Как странно. Как будто все перевернулось с ног на голову. Мэтт всегда был «младшим братом», который во всем сомневался, боялся всего. Для меня же вещи всегда были очевидными, ответы лежали на поверхности и я ни в чем не сомневался. Теперь все наоборот. Насколько я вижу, Бэллами ничуть не сомневается в правильности того, что происходит между нами. А я могу забыться только в редкие моменты, остальное время съедаемый противоречиями. Я рассуждаю, как унылое дерьмо. Выгляжу, кстати, также.

Закончив нашу трапезу, Бэллс убирает с журнального столика пустые тарелки. Вот! Что за тяга к чистоте? Это всегда было моей прерогативой! Я не чувствуя в себе сил подняться продолжаю сидеть у столика на полу, прислонившись больной спиной к дивану. Справившись с тарелками, Мэтт возвращается и садится на диван. Обвивает своими худыми руками мою шею и прижимается лицом к моим мокрым волосам, отчего вздрагивает.

- Высушил бы волосы, простынешь.

-Все в порядке, мне тепло.

-Нет, не в порядке, - Мэтт ржет, предвкушая свою шутку, - они холодные и мокрые, мне неприятно!

- Ткнись носом в батарею, она теплая и сухая, вот увидишь, тебе понравится, - сначала колкость вырывается из моего рта, а только потом я понимаю, что это совсем не в тему. Мне становится стыдно за свой язык и досадно от того, что я кажется, окончательно утратил способность шутить.

Раздается стук в дверь, Мэтт вскакивает с места.

- Прости, - бросаю я ему вдогонку, на что он просто кивает.

Дверь открывается и заходит здоровенный мужик. Мэтт рядом с ним выглядит двенадцатилетним мальчиком. Оказывается этот человек и должен излечить меня. По виду больше напоминает, фермера. «Фермер» осматривает меня. Все это время Бэллами недоверчиво наблюдает, видимо этот детина ему также не внушил доверия. После нехитрых манипуляций по сгибанию/разгибанию моего злосчастного позвоночника, док советует какую-то мазь и несколько дней покоя, затем спешит удалиться. Мэтт протягивает мне руку, предлагая подняться с пола.

- Пойдем, обеспечим тебе покой,- ведет меня в спальню, помогает удобно лечь. Пока Мэтт укладывает меня как ребенка, я не возражаю, а наблюдаю за его манипуляциями. Делает все медленно, задумчивый, но не депрессивный. Скорее довольный.

-Вообще то я не чувствую себя настолько больным, что бы проваляться весь день в кровати.

-Да брось, сегодня не назначено ни одного мероприятия, лично я бы с удовольствием провалялся

Я сдерживаю смешок, теперь все, что говорит Бэллс , кажется мне двусмысленным.

Мэтт сообщает, что сейчас мы будем играть в покер, уходит за картами, но возвращается, едва переступив порог.

-Я передумал, - он быстрым шагом идет по направлению ко мне и расплывается в широкой улыбке, - я кое-что задолжал тебе. Терпеть не могу когда что-то должен… - с этими словами Бэллами забирается на кровать и без прелюдий начинает расстегивать мои джинсы. Я лежу в полном шоке с выражением «я не даун просто лицо такое». Мэтт быстро расправляется с моими замком, не останавливаясь на этом полностью стягивает их с меня и бросает на пол. Из одежды на мне остается только футболка. Увидев мою неотягощенную интеллектом физиономию, он начинает откровенно ржать.

- Ховард, ты, когда возбужден всегда так глупо выглядишь? Хэй!! Очнись! Можешь хотя бы стонать, чтобы я знал что не просто так тружусь?- мое лицо только еще сильнее вытянулось, я поражен еще и тем, как талантливо Мэтт копирует мою манеру речи, -ОО! Ладно, Дом, если стонать для тебя слишком, ты можешь, хотя бы моргнуть, чтобы я знал что собираюсь делать минет не трупу?

С каких это пор Бэллами стал занозой? Хотя мне уже наплавать, что он говорит, я возбужден до предела, низ живота ноет в предвкушении удовольствия.

-Заткнись и соси, - самое остроумное, что мне сейчас приходит в голову

Бэллс опять ржет как конь, но следует моим инструкциям. Он робко касается губами моего члена, меня это просто сводит с ума. По телу бегают мурашки, и мне уже не хватает силы, темпа. Бэллами будто читая мои мысли, с большим нажимом целует меня до основания, помогая себе правой рукой, левой шарит по животу, иногда сжимая кожу. Такое ощущение, что он всю жизнь сосет, так у него хорошо получается. Мои эмоции вырываются из-под контроля, я до крови прикусываю губу, откидываю голову на подушку, и с силой надавливаю на затылок друга. Он не возмущается, лишь ускоряет темп. Я извиваюсь от острых волн пронизывающих мое тело. Уже близко. В последний момент чуть ли не за волосы отдергиваю голову Мэтта и кончаю на его грудь. Меня переполняет эйфория и благодарность. Кажется, это был самый фееричный оргазм в моей не бедной в этом отношении жизни. Не самый долгий, но самый острый. Самый желанный. Я подтягиваю напряженного Мэтта выше, чтобы дотянуться до его губ. Они терпкие и горячие. Мы долго и страстно целуемся. Все хорошо, пока я лежу на спине под Мэттом, но когда я пытаюсь перевернуть нас чувствую адскую боль в спине и останавливаюсь., тем самым напугав Мэтта. Он несколько раз легко целует мое лицо, ложится рядом, обхватив меня руками, я кладу голову на его тощую грудь

-Спасибо…

Он гладит меня по спине, очень тихо и тяжело выдыхает… Он разумеется не кончил, его стояк в миллиметрах от моей ноги, лежащей на нем. Ему больно. Мне слишком знакомо это чувство. Я ищу достойный выход из ситуации, думаю так усердно, что готов поклясться, Мэтт слышит скрип из моей головы. В голову лезет все то, что под утренним душем казалось неприятным и невероятным. В животе моментально завязывается узел из возбуждения и страха. Удовольствия делают меня глупым. «Возьми меня» - осталось добавить только «ты у меня первый», что вообще-то так и есть. Буду выглядеть как зрелая порноакриса, играющая влюбленную девственницу, «Мэтт, я давно хотел трахнуть тебя, но это как-то неловко, поэтому может ты трахнешь меня?» - голая правда…

-Хочешь меня?- ужас, как шлюха, лучше бы сказал как порно-девственница!

Мэтт тут же подавился ни то воздухом, ни то слюнями, хочется думать, что последним.

-Я, наверное, тебя не правильно понял…

-Все ты понял, твою… - не успеваю договорить я как уже оказываюсь под другом. Непонятно откуда в его мальчишеском теле появляется столько силы. Он сильно, жестко целует меня в губы, перемешивая укусы с легкими касаниями, наши языки ведут борьбу, хотя понятно, что лидерство я отдал сам. Я снимаю с него розовую футболку, обнажая белую костлявую грудь. Бэллами спускается на шею, целует так яростно, я уверен, что не обрадуюсь когда обнаружу всю свою шею в засосах. Еще утром не представлял, как скоро все произойдет, и КАК все произойдет. Мэтт коряво стягивает с меня футболку, больно зацепив нос. Бэллс, ты девочек то ни разу не раздевал? Я так же грубо сдираю с него брюки вместе с боксерами. Целует мой живот, сжимает бедра, пока я задыхаюсь от его ласк. Мэтт начинает тормозить, я утопая в своих стонах еле объясняю, что презервативы в джинсах, а они там, куда он сам их бросил, сдернув с меня. Бэллами долго соображает, но наконец разбирается с резинкой. Устраивается между моих раздвинутых ног, и смотрит на меня, чтобы убедиться, что я не передумал. В ответ я только обхватываю его ногами. Это лучший сигнал к действию. Мэтт наклоняется надо мной, несколько раз влажно целует мою грудь, одна его рука ложится мне под поясницу, а второй он готовит меня. Я вздрагиваю, когда его пальцы оказываются внутри меня. Я забыл/не знал об этой части однополого секса. Мне очень неприятно, только его губы сдерживаю меня от бегства. Мэтт подкладывает и вторую руку под мою больную поясницу. А потом из моих глаз буквально летят искры. Он резким толчком входит в меня, боль глушит все. Я с криками впиваюсь пальцами в его худые плечи, отчего он взвизгивает. Никаких движений не следует. Смотрит огромными испуганными глазами

-Бэллами, твою мать! Кретин! Делай что-нибудь!- визжу я не хуже, чем он своим фальцетом на сцене

Мэтт несмело двигается, притихшая боль вспыхивает с новой силой. Я извиваюсь под ним. Но возбуждение мутит рассудок Бэллса и он ускоряется, начинает сильно, глубоко трахать меня. Я терплю уже из последних сил. При очередном толчке что- то меняется. Сквозь боль начинают проступать новые ощущения. Но в глазах все равно темнеет от боли, по сравнению с ней эти приятные искорки ничтожны. Рука Мэтта перемещается к моему члену и, к своему удивлению, я кончаю. Через несколько яростных движений тело Мэтта дергается, а потом он обмякает на мне. Потолок вращается перед глазами. Воздух горит, его критически мало. Бараний вес Бэллами давит на меня как бетонная плита. Мэтт сбивчиво тяжело дышит. Скатывается с меня, и ложится рядом. Его крашенные черные волосы прилипли к лицу, глаза все еще горят. Мы лежим шокированные произошедшим, но больше изможденные этим мучительным для меня, но похоже невероятным для него сексом. Когда наши тела немного остывают, по моему телу бегут мурашки от холода, я осознаю, что в комнате далеко не жарко. Мэтт тянется за одеялом, и укрывает нас обоих по шею. А я боюсь пошевелиться, чтобы не растревожить боль.

Молчание немного тяготит. Его прерывает Мэтт.

- Дом. Это. Было. Потрясающе. Ты. Такой. Господи...- Бэллс выдает отдельные слова хриплым голосом, - как ты?

- Хотел бы я сказать, что потрясающе, но честно говоря, я думал, что сдохну, хотя и сейчас возможно не поздно - я чувствую боль в заднице, что не придает мне оптимизма. Кажется я даже ходить не смогу. Но жаловаться нечего, идея была целиком и полностью моя. Зато теперь совершенно не болит спина.

- Оу, Дом. Мне так жаль. Я. Видимо я что-то сделал не так. Прости…- Мэтт повернул голову ко мне, его глаза были безгранично виноватыми, - Я потерял голову, - он опускает глаза, а через секунду со скоростью автоматной очереди выдает: «Давай чуть позже попробуем наоборот…?»

- Мэтт, я не думаю, что хотел бы когда-нибудь пережить это еще раз, и, я не хочу этого так же для тебя.

-Но ты… Я…Так не. Короче, я должен отдаться тебе, - Мэтт запинается на каждом слове, нервно перебирает пальцами край одеяла.

-Если, должен, то будем считать, что я тебе это прощаю. Если ты будешь настаивать, то я великодушно позволю тебе, сделать мне минет, - я смеюсь и треплю его за волосы

- Это же не честно, ты дал мне… Ты понимаешь, я хочу сделать то же самое и для тебя… - не успокаивается Мэтт

- Прекрати, не геройствуй, ты не знаешь, как это. Я не думаю, что хочу получить несчастный оргазм, причиняя тебе такую боль.

Мэтт не стал больше спорить, уткнулся носом мне в грудь. Я целую его волосы и чувствую, себя абсолютно цельным, как никогда раньше, не смотря на те физические мучения, которые испытываю. Мы не говорим о наших отношениях. Похоже, мы не очень нуждаемся в этом. Я понимаю отношение Мэтта через трепетные прикосновения, через его страстное желание отдаться мне, несмотря на мои предостережения. За последние несколько дней в наших отношениях произошел стремительный скачок, и, не смотря на это, мы все еще в норме.

Не хочу думать о том, что дальше. Пусть будет, как будет.

***
Мы в очередной раз нажрались как последние свиньи. Как обычно, после концерта. Если так будет продолжаться, то к сорока годам мы или будем насквозь проспиртованы, или сдохнем. Скорее второе. Но речь не об этом. Пьяные в хлам. Моя голова, как ни странно относительно ясная, а вот тело почти не слушается. Бэллами намного хуже. Я хотя бы спокойно сижу за барной стойкой, а СуперДискоМэтт еще немного и порвет танцпол. Если доберется до него.

Сначала мы заливали в себя Джека в гримерке, но как можно прятать четырех в обворожительных мужчин от людских глаз. Переместились в клуб. Тут неплохо, море выпивки. Есть телки. Правда из динамиков вопит Lady GaGa. Подозреваю, что Бэллс ее тайный поклонник. Вертит задом. Озвучиваю мысль на счет того, чтобы записать с GaGa что-нибудь. Кирк и Крис ржут как кони. Пьем еще, пока Мэтт отжигает. Тут Крис вспоминает, что неплохо бы поехать в отель, сейчас будет звонить Келли и так далее. После долгих объяснений он покидает нашу славную компанию, нетвердой походкой направляясь к выходу.

Пока Кирк плотоядно смотрит на глубоко декольтированную возрастную блондинку, я наблюдаю за псевдосексуальными конвульсивными движениями Бэллами и в очередной раз задумываюсь о нас. Мыслями возвращаюсь к событиям двухмесячной давности. Тур по просторам Штатов. Тур, сам по себе не был ничем примечательным, кроме огромного количества свободного времени и постоянных игр в покер. Чуть не забыл. Еще мы с Мэттом занимались любовью. Фраза как из дешевого романа. Я не могу сдержать смешок. Мэтт меня трахнул. Так лучше. Отнюдь не самые приятные воспоминания. Едва ли это когда-нибудь повторится.

В принципе мы и так неплохо проводили время. Часто зажимались в гримерках/номерах/туалетах. Однажды я имел счастье получить оргазм на большой высоте. Это было неудобно, тесная кабинка, места ровно для чтобы мне стоять опираясь на раковину и для Мэтта на коленях передо мной. Замечательная картина: я с глуповатой физиономией вываливаюсь из туалета, а за мной Мэтт, вытирая рот рукавом растянутой толстовки.

Мы ни разу не обсуждали что это происходит между нами. Меня это не очень напрягало раньше, но теперь хочется понять что это. Мэтт тоже озадачен решением этого вопроса, я вижу. Он пишет много песен последнее время. И они не только о космосе и всемирном заговоре. Вообще, что касается его песен. Они часто об отношениях, но он никогда не обращается в них к девушке, почти никогда нет местоимения «она», как будто это и не девушка вовсе. Хотя, скорее всего я придаю этому слишком большое значение и это просто его стиль. Он не написал ни одной песни Гайе. Опять же, может он просто не рассказал об этом мне. А еще он часто говорил мне что-либо странное, а потом я слышал это в песне. Ну уж нет. Надо умерить свое больное воображение. Едва ли его песни посвящены мне.

Из размышлений меня выдергивает приближающийся Мэтт, он орет строчки Гаги «what’s the name of this club? I can’t remember but it’s alright, alright.» Подмигиваю Кирку

- Ты должен устроить им совместную запись

Мэтт не сообажает ничего и мы принимаем решение ехать в отель. Входим на улицу. Оказавшись самым трезвым, я практически тащу Мэтта, его ноги заплетаются так же как и язык.

Забираемся в такси, Кирк садится на переднее. Мне выпадает честь заботиться о том, что еще несколько часов назад было фронтменом Muse. Мэтт притих, наверное сейчас уснет. И действительно, он роняет голову мне на плечо. Засыпая, он кладет руку мне на грудь, тихонько поглаживая. Алкоголь в совокупности с вполне невинными касаниями Мэтта делают свое дело, в машине сразу становится меньше воздуха. Никто из группы не догадывался о наших отношениях, и в моих планах не было посеять в голове Кирка сомнения. Я, тяжело вздохнув, убрал руку Мэтта. Как раз в этот момент обернулся Кирк

- Все в порядке? – мне показалось, что он смотрит с подозрением. Надеюсь это только моя мнительность.

В целом спокойно добравшись до отеля, вышли из такси. Только распахнув дверь автомобиля, я почувствовал пронизывающий холод. К тому же пошел дождь. Мы побежали ко входу. Кирк почти не промок, а вот я, ответственный за два тела ощущал противные холодные капли, стекающие зашиворот. В холле отеля нас обдало теплым воздухом, уютом, приветливыми улыбками администраторов и запахом ванили. Проигнорировав бар, мы прошли к большому зеркальному лифту, который известил нас звоном о своем прибытии. Все это время мы молчали, тишину нарушил Кирк

-Проводишь Мэтта, вы ведь на одном этаже, - заискивает так, как будто я могу бросить Бэллса

- Конечно. Спокойной ночи.

Я вышел, придерживая Мэтта за локоть, оставляя Кирка в одиночестве в лифтовой кабине.

Мы прошли по длинному коридору, освещенному тусклыми лампами. Я все еще держал Мэтта, так как самостоятельно он двигался по какой-то невероятной траектории, явно несовместимой с целым носом. Едва я открыл дверь номера, как Мэтт начал падать. Если бы я его не держал, он уже лежал бы плашмя на ковре с высоким ворсом. Может быть ворс спас бы его от сотрясения мозга. Испугавшись, быстро отрываю его от пола, и в несколько шагов доношу до кровати. Оказавшись на ее мягкой поверхности, он сворачивается калачиком. Я облегченно выдыхаю, понимая, что он просто отключился. И крепко проспит до обеда. Он выглядит милым, но то, как стремительно он вырубился, не есть хорошо. Нам надо что-то менять.

Оглядываю темный номер. Уютно, если это может выглядеть так в холодном ночном свете. Не хочется возвращаться в свой номер. Тут мне нравится больше. Скидываю куртку в большое кресло, ищу дверь в ванную. Вернувшись, снимаю и рубашку. Почти забираюсь в кровать рядом с Мэттью, как понимаю, что он все еще полностью одет. Переворачиваю его с большим трудом, он сопротивляется во сне, кое- как стягиваю с него пальто, затем футболку. Затем, снимаю с него смешные длинноносые туфли неопределенного размера, носки, бросая все под кровать, поскольку силы меня вот-вот покинут. Наконец ложусь, на это движение реагирует Мэтт и бормочет что-то бессвязное. Последнее что я чувствую перед тем как погрузиться в глубокий сон это руку Мэтта на своей шее.



Просыпаюсь в холодном поту. Всю ночь меня мучили бессвязные кошмары. Лежу, не открывая глаз. Рядом какое-то движение и тяжелая теплая голова ложится мне на грудь. Распахиваю заспанные глаза и упираюсь взглядом в зеркальный потолок. Господи, Мэтт, ты же скромный, не ожидал от тебя. У него черные растрепанные волосы, колючие от несмытого геля. Этот цвет задержался надолго в отличии от других. Разглядываю себя, теперь у меня точно такие же волосы, только чуть короче. Несколько дней назад я покрасился. Все говорят, что нас с Бэллами теперь не отличить друг от друга.









Сегодня, вернувшись в Лондон после двухнедельных каникул, мы снимали клип на новый сингл. Я был в Париже. Тусовался с не очень хорошими знакомыми, время от времени делая ресторанные вылазки с Кирком. У него был секс-марафон с какой-то французской пассией. У меня с половиной Парижа, алкоголем и легкими наркотиками.

Мэтт был у Гайи.



После тяжелого дня съемок и не менее тяжелых «каникул» не хочется не пить, не есть, даже трахаться не очень хочется. Брызгаю себе в лицо холодной водой, чтобы сделать последний рывок до своей квартиры. Красивый сортир они, однако, отстроили. Чисто, огромное количество зеркал и глянцевых поверхностей ослепительно блестят. Я бы тут жил. Распахивается дверь, и в помещение залетает Бэллами, словно убегая от армии возбужденных фанаток. Я наблюдаю за ним через зеркало. Глаза блестят, он выглядит свежим и отдохнувшим. Ловит в зеркале мой взгляд, улыбаясь, подходит и обнимает меня со спины. Шумно вдыхает носом в районе моей шее. Кажется, он сможет различить запах беспорядочного секса и наркотиков. Но, различить он может только сигареты и кофе. Слегка морщит свой странный нос, ему не нравится, что я опять курю. Мы бросали вместе несколько лет назад. Он для голоса, я за компанию. И несмотря на неприятный для него запах целует мою кожу в широкой горловине футболки. Мой организм сразу перестает кричать: «Нет - сексу!».

Мэтт тянет меня в кабинку. Теперь я вижу его, а не отражение в зеркале. Он насквозь пропитан заботой Гайи. Здоровый цвет лица, кажется, даже поправился. Закрывает за нами дверь и я оказываюсь прижатым к стене. Бэллс дико целует меня. Как будто сейчас вытянет душу. Это лишнее, я не хочу, чтобы он знал о моих французских похождениях. Мне стыдно, хотя если на то пошло не я в этом виноват. Он был с Гайей. Поэтому я был со всеми этими женщинами. Стоп. Это бред. Ревность неуместна.

Мэтт встряхивает меня за плечи и смотрит в упор. Я вижу в его ярко-голубых глазах нежность и немного беспокойства. Он заметил, что я никак не расслабляюсь. Мне не остается ничего, кроме как приподнять уголки рта, тогда он продолжает меня целовать. Его руки спускаются ниже, ловко расстегивая мои джинсы, потом свои. Переворачивает нас так, что теперь к стене прижат он. Еще один поворот и теперь Мэтт оказывается лицом к стене.

Он стягивает с себя брюки, немного нагибается, упираясь руками в глянцевую плитку. А я стою недоумевая. Казалось бы «Хватай, беги», но в моей голове включается вечный тормоз.

- Дом, хватит строить из себя рыцаря. Как бы то ни было это то, чего я действительно хочу.

Я начинаю путаться в собственных джинсах. Мэтт достает из своих, лежащих на полу, брюк серебристую упаковку с презервативом и небольшую баночку. Дальше он сбивчиво объясняет, что лучше использовать лубрикат, задыхаясь, но настойчиво и четко руководит моими действиями.

А я наблюдаю как будто бы со стороны. До того момента, как вхожу в него. Это странное ощущение, как в тисках. Мэтт стонет и скорее от удовольствия, чем от боли. Это за пределами моего понимания. Я концентрируюсь на своих ощущениях, я уже близко. Бэллами сам насаживается на меня и меня хватает всего лишь на пару сильных толчков. Следом кончает Мэтт. Мы оседаем на холодный пол. На его лице застыла улыбка. Отдышавшись, одеваемся в полной тишине. Получив смазанный поцелуй от щеки до подбородка, я открываю дверь и озвучиваю вопрос, заставлявший меня молчать предшествующие 5 минут.

-Так легко. Мэтт, я не первый? Ты был с мужчиной?

Не успев понять, что происходит, я получаю слишком сильный удар кулаком в скулу, отчего туалет плывет перед глазами. Потом только нервные удаляющиеся шаги и хлопок дверью.

***
У меня синяк под скулой, непривычная трезвость несколько дней, ущемленное чувство собственного достоинства и самое главное полное непонимание.

Чертов псих. Конечно, моя фраза была, вероятно, не самым приятным, что он слышал в своей жизни. Но какого хрена было махать кулаками? Я до сих пор не могу сопоставить в голове удар и то, что бил Мэтт. Если я ничего не упустил, то он ни разу в жизни не дрался. Никогда! Он мог бить словом, но меня это не касалось ни разу. Он даже никогда в серьез на меня не обижался. Максимум, что я получал это истеричное «Кретин!» и звонок через несколько часов как ни в чем небывало. Уже пару дней я пребываю в бешенстве и в полной изоляции. Мой телефон молчит. И нет, его аккумулятор полностью заряжен. Я проверяю каждые полчаса. Гордость не позволяет мне позвонить Мэтту и выяснить, что произошло в его чертовой голове.

Постоянно прокручиваю в голове последнее, что я сказал ему и плывущие перед глазами стены. Заставить Мэтта драться? Раньше я бы сказал, что это невозможно. Но теперь, я думаю, что он был очень оскорблен. Или мое предположение оказалось слишком верным.

Наедине с собой я склоняюсь ко второму варианту. Наши отношения так быстро развивались. Так не бывает между натуралами. Кто-то должен был быть опытнее.

Все равно ничего не сходится.

Фак!

Тишину разрушает громкий сигнал мобильного. Я соскакиваю с дивана, падаю запинаясь за ковер, и все еще лежа на полу дотягиваюсь до телефона, сходящего с ума от нетерпения.

Моему разочарованию нет предела, когда я вижу короткую надпись «Том» на дисплее. Он за это поплатится. Мобильник летит в подушки дивана, хотя я метил в стену. Никогда не отличался меткостью. Несчастный продолжает заливаться отвратительной мелодией. Видимо это судьба.

Поднимаюсь с пола и беру трубку.

- Дом, Дом, твою ж мать. Почему не берешь? Опять нагнал полную квартиру телок?

- Извини, не слышал.

- Ничего. Такое дело. Оу, что-то у тебя тихо! В общем, нужно переснять несколько вещей в клипе.

- Когда?

- В этом все и дело. Ты Бэллами давно видел?

- В чем проблема? Несколько дней назад,- у меня на теле выступает холодный пот

- Проблема в том, что наш гений ухитрился повредить руку. Указательный и средний пальцы правой руки. Представляешь? Не говорит, что случилось. Ха-ха! Может, подрался! Ха-ха! Я думаю, его гениальная голова перевесила ,и он шлепнулся, только не признается!- о господи, Бэллами…Сказать мне нечего и я прочищаю горло, а затем издаю подобие смешка.

- Наше чудо сможет играть только через неделю. И вообще, он какой-то странный, ни с кем видеться не хочет. Точно не знаешь, что там у него? С Гайей как?- продолжает тараторить Кирк.

- Вроде все хорошо, не знаю!- вру, пытаясь скорее закончить разговор, да и не скажу же я ему правду!- Все, пока, мне нужно бежать…

- Ага, видел я надпись «Sale» на бутике Roberto Cavalli. Удачи, модник!- на смену юмористу-Кирку приходят гудки.

И я имею возможность подумать. Мало того, что от его костлявого кулака у меня синяк на лице, так он еще и себя покалечил. Неужели нельзя было правильно сложить пальцы, когда бил. Вот так гений во всех областях, теперь известно его слабое место. Так, стоп. О чем это я? Еще чуть-чуть и я начну жалеть его ушибленные пальчики. Свой-то синяк ближе к телу, а гордость тем более.

Похоже, звонка с извинениями я буду ждать до скончания века. Или извиняться должен я? И мне в голову приходит мысль самому навестить обидчика.

Мои сборы заключаются только в том, что я быстро одеваю кеды, куртку и, оставив телефон дома, выбегаю ловить такси. Проведя 20 минут нетерпения в кэбе, я оказываюсь около дома Мэтта. Отбрасываю сомнения. Перепрыгивая через несколько ступенек, поднимаюсь к дверям его квартиры. Нажимаю звонок, он отзывается отвратительной трелью. Кажется, я звоню уже полчаса. Кажется, время остановилось. А скорее всего, моей решимости стоит подождать, потому, что никого нет дома. Перед тем, как развернуться и уйти я со всей дури ударяю дверь. Как будто она виновата во всей этой неразберихе. Сразу после этого щелкает замок, и дверь распахивается.

- Какого хрена ломать мне дв…?!- с порога орет Мэтт, но когда он видит меня, его глаза на секунду округляются и он останавливается на полуслове. В очередной раз не могу понять, что творится у него в голове, когда он внимательным взглядом окидывает меня, на секунду задерживается на очевидной тени на скуле. Вызов на его лице угасает, и он отступает, пропуская меня в квартиру.

Кивнув головой, я прохожу и останавливаюсь у барной стойки. Обращаю внимание на то, что дверь он закрывает левой рукой. Правая безвольно висит вдоль туловища.

- Мэтт, может, ты хочешь объяснить мне, какого хрена произошло,- не так нервно, как я представлял себе. Оказалось, что я почти не злюсь. Только больное самолюбие заставляет меня говорить это. Как бы трудно не было в этом признаться, я бы охотнее вдыхал запах его волос сейчас, чем напряжение, выедающее воздух.

- Произошло то, что ты кретин, ни черта не понимаешь.- Беллами говорит спокойным голосом, только мне в нем видны истерические нотки. Сигналы предстоящей бури.

- Держи язык за зубами. Я задал тебе вопрос! Просто вопрос! А ты как обезумевший… Разукрасил меня, ушиб свою долбанную руку. Теперь подводишь из-за этого группу, - не знаю, зачем приплетаю группу. Сейчас мне важно только узнать ответ на тот вопрос. Но своими словами я сам себя распаляю, и не могу сказать, что не раздражен.

- Ты все-таки полный моральный урод. Если для тебя что-то делают, ты пытаешься усмотреть в этом какой-то подвох. Все лгут тебе, обманывают. Да и к чему все эти разборки, ведь для тебя это ровным счетом ничего не значит. Хотя нет. Лгать у нас можешь только ты. Тебе никто не должен лгать. Скажи, ты хоть раз был честен с тем, с кем спишь? Я, черт побери, думал, что нам хорошо. Что ты не будешь снова вести свой блядский образ жизни. А оказалось, что тебя на экзотику потянуло? Решил, что удобно трахаться с лучшим другом? Но знаешь, об этом я подумал уже после. По морде ты получил за то, что, все это время, пока ты страдал от того, что однополая любовь для тебя болезненна, я искал решения. Я хотел сделать тебе приятно, готовился. Поэтому было так просто. У меня НИКОГДА не было НИЧЕГО с парнями!- теряя логику, он терял самообладание и последние фразы вылетали как автоматные очереди. Громко, с надрывом.

Я получил необходимую информацию, и моего раздражения стало вполовину меньше. Только грызли изнутри его колкие заблуждения. Видимо, узнав от Кирка про Францию, Мэтт быстро сделал выводы и его способность накручивать себя сыграла немалую роль.

- Да какие у тебя могут быть претензии? Едва мы отыграли последний гиг, ты укатил к Гайе! Я должен был тихо сидеть и ждать, когда ты соизволишь вернуться? Пока ты там развлекался с ней…

- Ты ничего не знаешь.

-Хватит! Хватит говорить, что я ничего не знаю и не понимаю! Объясни, если на тебя снизошли все откровения!..

- Если хочешь узнать, мы даже ни разу не занимались сексом…

- У тебя проблемы? Что, на девочек не стоит?- опять эта глупая реакция на стресс, я начинаю едко и не в тему оскорблять.

- Мне надоели твои оскорбления, если не хочешь слушать, катись отсюда!- еще немного и Мэтт снова врежет мне, а меня, кажется, успокоила последняя новость и я готов слушать. Нервишки Беллами сдают, его руки уже трясутся.

- Мы с ней поговорили. Она удивительная. Она все знает.

- Ты совсем умом тронулся? О нет! Я всегда знал, что ты не отсюда. Но так… Этого не может быть!

- Она поняла все. Мы будем с ней друзьями, и пока ее это не напрягает, не будем заявлять, что расстались. Да, я тоже в шоке от того, как все случилось… А она, приняла все даже легче, чем я.

- Получается… Я все это зря, - я не знаю, что сказать, меня захлестывает чувство вины, - Я думал, что ты так просто уехал. Что ты ее любишь и проводишь замечательные каникулы. Я пустился во все тяжкие…- опять противоречивые эмоции, резко отступает вся обида, вся мучительная ревность, в которой я боялся признаться даже сам себе. У меня появляется только миллион вопросов, но и они отходят на второй план, когда Мэтт поднимает на меня глаза.



Каменная трехметровая стена непонимания между нам вмиг разрушилась. Стало легче дышать. Мне стало стыдно за то, что делал, стыдно, за то, что злился на Мэтта. В то время как, в нем не было ни капли эгоизма. Он сделал так много для меня, а я, как последний осел, не смог разглядеть ничего.

Исступленные, стоим друг напротив друга, встретившись взглядом. Я понял многое, надеюсь и он тоже. Но мы по-прежнему не знаем, что делать в данный момент. Сегодня с меня хватит усиленной мозговой деятельности.

Раз. Два.

В два небольших быстрых шага расстояние между нами становится не больше сантиметра. Мэтт со свойственной ему последнее время силой, бросается мне на шею. В прямом смысле этого выражения. Крепко, двумя руками обвивает мою шею. Я лбом прижимаюсь к щеке, впиваясь пальцами в его спину.

- Я скучал, - не знаю, кто из нас сказал это. Но думали, наверное, оба.

Мэтт, все это время стоявший на носочках, опустился на несколько сантиметров, так, что его нос, оказался на уровне моих губ.

- Малыш, - усмехнулся я

- Ты тоже не баскетболист, я совсем чуть-чуть тебя ниже, - когда речь шла о росте, он готов был спорить до смерти.

- Ладно, ладно, - Мэтт замирает, пока я нагибаюсь. Беру его ногу под колено и закидываю себе на талию. Он обнимает меня второй ногой, тем самым приподнимаясь надо мной. Он тяжелый. Даже самый худой мужчина гораздо тяжелее девушки. Пока мы стоим так, он гладит меня по голове и изучает лицо.

- Тебе надо было побриться, - и, несмотря на мою недельную щетину, начинает целовать. Я из последних сил несу его к кровати. А после мой разум туманится от страсти, не вполне целая одежда летит в разные стороны.

В Лондоне дождь и температура близка к нулю. У нас свой климат. На нашей планете следующие сутки обещают быть жаркими.





Все перемешалось. Неопределенное время суток. Большая кровать, а я лежу ногами к изголовью. Вместо плюшевого медведя я обнимаю тощую ногу Бэллами.

Свешиваю голову с кровати. На полу разбросана одежда. Ну прямо как в кино. Мой взгляд цепляется за кучку использованных презервативов у кровати. Удивительная аккуратность. А их навскидку около десяти. Было потрясающе. У меня болит задница. Чего только не было. Кажется, после того как резинки закончились было еще несколько раз без них. Вот это марафон!

Хочу в душ. Но предварительно сильно кусаю тощую спящую ногу.

- Я сплю. – как же он охрип. Голос как будто не его.

- Вижу. Я иду в душ.

- Удачи.

- Беллами, так не пойдет!- я соскакиваю с кровати и, чуть не потеряв равновесие, хватаю его за ту же самую ногу и стаскиваю с кровати.

Когда Мэтт оказывается на полу, ему все-таки приходится проснуться. Не долго думая, он поднимается и бежит за мной. Догоняет меня только тогда, когда я оказываюсь в тупике. То есть в душевой. Получаю легкий подзатыльник. Но Бэллами за это получает ледяной душ. Эта свалка продолжается еще какое то время.

Я оглядываю Мэтта с ног до головы. Он больше не выглядит сонным. Смеется, как ребенок. Взгляд останавливается на нескольких засосах на его шее. Ходить ему теперь в шарфике. Ввиду его любви к дракам последнее время, не буду пока ему сообщать об этом. Пусть сам узнает, когда я буду на безопасном расстоянии.

Кроме того почти все его тело покрыто крошечными царапинами от моей щетины. Как будто несколько часов подряд терли наждачкой. Зрелище завершается двумя опухшими синеватыми пальцами правой руки, отбитых об меня.

Я заканчиваю драку глубоким поцелуем.

За последнее время произошло много всего. Но, похоже, это сделало меня счастливым. Все чертовски сложно.

Мне в рот ударяет горячая терпкая струя. Мэтт стонет, сползая на пол по мокрой стене.

- Дом. Я люблю тебя, Дом…

Да, все чертовски сложно. Но я знаю, что пока он хочет быть со мной, пока он так откликается на мои прикосновения, я знаю, что это имеет смысл. Я знаю, что нашел то, чего так искал.

Сидя под теплыми потоками воды, нежно целуем друг друга.

Я тебя люблю, Мэтт.